И последний персонаж, которого я могла бы, но не.
Скифянка.
Описание: оительница, прочно стоящая на ногах и крепко сидящая в седле. Не спустит обиды, не простит оскорбления – вызовет обидчика на поединок. Патриотична, справедлива, иногда слишком честна, пряма и решительна. Лучше иметь её другом, чем врагом, и не оставлять за спиной, если, конечно, она не твой товарищ. Склонна судить о людях по себе и потому некоторые могут счесть её наивной.
Стихи:
1. А представляешь - кончится война.
Не завтра, а когда-нибудь, чуть позже
И мы тогда в костер винтовки сложим,
И сядем рядом, и нальем вина.
А представляешь - мы придем домой,
Где встретят нас усталые родные,
Голодные, больные - но живые,
И будет солнце, лето и покой.
А представляешь, вечером пойдем
На танцы в парк. Вот просто так вдвоем
Кружить девчонок в звуках рио-риты.
Как будто вовсе не было войны,
Как будто мы немножечко пьяны…
Как будто мы с тобою не убиты.
2. Это было недавно
Лет всего полтораста назад.
Белые окружили
Какой-то красный отряд.
Разговор был короткий:
Всем райская благодать,
Стреляли прямой наводкой,
Но кое-кому удалось бежать
Всех убили, а они остались,
Поскольку отходили в сортир.
Их было трое: Гликберг, Бабель
И Голиков - их командир.
Мы не знаем, что будет дальше,
Что ждет их за путь...
Но эти трое еще покажут,
Что-нибудь.
Комиссар Гликберг бежал и думал,
“Недалеко до беды”,
Бабель тупо молился,
А Голиков шипел: “Жиды!”
Укрылись в каком-то овраге,
Закурили, пошел разговор,
Гликберг достал из кармана флягу,
А Бабель запалил костер.
Говорили о разном: о боге,
О бабах, о вкусе вина,
Но главное - кто чем займется в итоге,
Когда схлынет война
Мы не знаем, что будет дальше,
Что ждет их за путь...
Но эти трое еще покажут,
Что-нибудь.
Бабель сказал: Не знаю, буду заколот,
Или буду болтаться в петле,
Но коль буду жив, то построю город,
Какого нет на земле.
Из правды там будет всего-ничего,
Ну не знаю, может быть, треть,
Но люди будут съезжаться в него,
Чтоб за него умереть.
И Гликберг ответил: и я не знаю,
Куда приведет меня путь,
Но если я буду жив, то тогда обещаю
Тоже создать что-нибудь.
Я возьму конфетти, газеты, пломбир
И золотую нить
И может быть, я сделаю мир,
За который захочется жить.
Голиков тихо сказал, подумав:
Мне всего восемнадцать лет,
Я не умею творить миры,
Похоже, я не поэт.
Я не буду долго вертеться,
Не буду угадывать масть.
Я придумаю людям новое детство,
Куда будет хотеться попасть.
Мы не знаем, что будет дальше,
Что ждет их за путь...
Но эти трое еще покажут,
Что-нибудь.
Тут обрушился шквал из свинцовых капель -
По оврагу строчил пулемет…
Это были другие Гликберг и Бабель,
И Голиков тоже не тот.
3. В полутемной пивной в полудне от забот,
В паре лет от тех мест, где полег мой взвод,
Я стою в этот третий сентябрьский день
На своем посту, на своем кресте.
Здесь поет человек с деревянной ногой,
Как в Маньчжурии меж пылевых облаков
Прорастают сквозь молодой гаолян
Кости белые, как каолин.
Промолчу в ответ, но скажу, уходя:
“Все за нас решили Малыш и Толстяк”.
Не запомнит юнцов и седых стариков
Равнодушный седой Халхин-Гол.