И новый стишок.
Каждый вечер он молится Богу, склоняется, ежится зябко:
“Я котик, котик, и вот у меня лапки, лапки…
И этими лапками я могу ну очень немного,
Так что вся надежда моя на тебя, на Бога.
Нет, я много учился вот диплом, публикаций навалом…
Но этого мало, Господи, как же этого мало!
Когда ноябрь, и темно, и страшно, и волки, и следственный комитет…
И никто не поможет, не пожалеет, не прольет свой божественный свет.
Не завернет всех нас в пледик, не сварит какао, не почешет за ушком.
А нам ведь страшно. И маятно. Стыдно. И скучно.
Слишком громко одним, а не одним - слишком тихо.
Я думал о самоубийстве, но это не выход.
Я твой маленький зайка, Господи, твой любимый маленький мальчик.
Почему не становится проще? Ты сказал повзрослеть, я сделал. Боже, что дальше?
Помоги, посоветуй, доведи до Нового Года,
Не бросай в этой должности, в этой стране и в эту погоду.
Сотвори новый мир, веселый, теплый, как в детстве,
Скажи, как одеться, куда мне деться, на что надеяться…”
Он прилежно молится каждую ночь уже много лет.
И тут он вдруг замечает, что Бога, собственно нет.
Он вздыхает, встает и шепчет: “Да будет свет!”.
И становится свет.
