Следующий персонаж - Незнакомка.
Описание: «Ах, какая женщина, какая женщина». Способна очаровать одним взглядом, но не склонна пользоваться этим, ибо то, что легко даётся, стоит недорого. Хранит печальную и глубокую тайну. В ней есть мудрость и сочувствие к другим, потому что перенесённые испытания показали ей, как люди слабы и склонны ошибаться. Тем не менее, знает себе цену и не станет жертвовать собой ради кого попало – разве что сильно полюбит, а кого она способна полюбить?
Ну и что бы я отправила:
1. Бог говорит ей: Герда! Ты стала святой.
Надо выбрать нам, за кого ты теперь в ответе.
Выбирай, кого хочешь. Скажем, тех, кто берет на постой,
Или вязальщиков, или тех, кто смеется, как дети.
Герда! Что тебе мило? Подумай, не торопись,
Это серьезно, Герда! Сейчас нам не до игрушек...
А она, задумавшись, шепчет: Наряды, жизнь,
Утро, лето, котят и прочих мелких зверушек...
И тогда Господь с высоты улыбается ей
Сквозь цветные стекла церковных витражных окошек:
Назначаю тебя заступницей всех мышей,
А еще, до кучи, покровительницей всех кошек.
И она от страха краснеет до мочек ушей,
И она вся дрожит - от пяток и до ладошек:
В ригах, амбарах, ларях так много мышей,
В Риге, Калеве, Вильно так много кошек...
И всем им нужны еда, тепло и уют
И Герда не представляет, как бы так сделать,
Чтобы, хоть кошки, обычно, мышей жуют,
Были и кошки сыты, и мышки целы.
Она молит Бога, но тот отвечает: Сама!
Ты их защитница. Думай, хотя бы немножко.
И вот, когда Герда почти уже сходит с ума,
Взгляд ее падает вдруг на мелкую плошку.
И она наливает в плошку чуть-чуть молока,
И кладет на краешек плошки колбасные шкурки,
И задумчиво гладит крохотная рука
Пушистую шерстку прибежавшей на ужин мурки.
Мыши думают: кошка в том доме, положим, есть,
Но не злая. Наших гоняет довольно мало.
Нет, конечно, крупу мы как ели - так будем есть,
Но уважим ее - будем есть не совсем до отвала.
И получается, глянь, благодать во всем:
Кошки сыты, мыши жируют в пределах нормы.
И за то мы Святой Гертруде хвалу вознесем,
Как создателю первого в мире кошачьего корма!
2. Всегда хороша собой, нарядна и молода,
Приданное ничего, здорова, рожала легко....
И жить бы себе да жить, да только одна беда:
От взгляда ее скисало тотчас молоко.
Вот куры неслись хорошо: желток у яиц двойной,
На солнце нарядно горит из золота скорлупа,
А репу в прошлом году едва сволокли всей семьей…
И только вот молоко - хоть вой, хоть зови попа.
И дело совсем не в том, что он не любил простоквашу,
И дело не в том, что он, допустим, хотел молока...
А вдруг подумают что, а вдруг что соседи скажут?
От этих мыслей в кулак сжималась его рука.
Про то, как пропала она, рассказывали небылицы,
То ли расстроила рыбку, то ли в лягушки ушла,
То ли растаяла снегом, то ль, обернувшись птицей,
Махнула крылом лебяжьим, куда-то Двиной уплыла.
До смерти он жил один, и часто, напившись пьяным,
Орал, мол, прости, прости. Был замкнут, небрит, суров.
Куры совсем не неслись, зарос огород бурьяном,
И больше он никогда не заводил коров.
3. Она прошла по этой улице
Так близко, что успел узнать я,
И перламутровые пуговицы,
И аромат полынный платья,
И что идет она к Гостиному
За куклой для своей кузины,
И взгляды трепетно-невинные
Кидает в сонные витрины.
Вокруг нее шумит-волнуется
Дождем омытый Петроград.
Она прошла по этой улице
Лишь миг.. и день… и век назад.